Почему отношение мужчин к работе так и не изменилось? 1 часть

Кода Гэри Гилберт потерял работу, это стало для него ударом. Занимаясь продажами, он предпочел работать именно на эту компанию, потому что она давала чуть больше стабильности, чем бесконечная погоня за новыми заказами, характерная для работы фрилансера. Так он надеялся обеспечить лучшее будущее для своего сына. Известие об увольнении пришло без предупреждения. «Я был раздавлен, — вспоминает Гэри. — Боже, я из-за этого плакал по ночам».

Хотя увольнение разбило его надежды и было, по его мнению, неоправданным, Гэри не винит своего начальника. Он объясняет: «У меня не было причин устраиваться на эту работу. Я думал, что у меня будут более стабильные условия, но ошибался. И сам был в этом виноват. Мне не стоило этого делать. Не стоило расслабляться. Ни в коем случае нельзя было ставить свою жизнь в зависимость от кого-то еще. Это была моя самая большая ошибка».

Реакция Гэри довольно типична. Последние исследования показывают, что американцы более склонны винить себя за незащищенность на рынке труда, даже если она следует из структурных изменений в экономике. Я опросила 80 людей из разных социальных слоев, с разным опытом нестандартной занятости и узнал, что мы готовы многое делать, чтобы отвести свои сильные чувства от работодателя — невозмутимо пожимаем плечами, говорим об увольнении как о возможности для роста, даже убеждаем себя, что все равно рады там больше не работать. Более всего мы склонны винить себя. И хотя это самобичевание может быть вредным и для мужчин, и для женщин, оно в определенном смысле уникальным образом вредно для мужчин, поскольку те зачастую воспринимают работу как главную меру мужественности.

Для мужчин из рабочего класса это определенный кризис. Ведется много критических обсуждений морального облика людей из рабочего класса — обычно считается, что это мужчины, не получившие высшего образования — и в основном он связан с работой, отражая скрытую тревогу о том, кто работает, а кто бездельничает. Мы знаем, что они больше смотрят телевизор и меньше времени уделяют детям, чем женщины-рабочие, и реже работают сверх смены, чем более состоятельные представители сильного пола. Сами мужчины-рабочие считают трудолюбие одним из наиболее положительных качеств; для белых мужчин-рабочих, марширующих в рядах «резервной армии» американских радиопередач, тяжелый труд — большая ценность и повод для гордости. Здесь и лежит фундамент их возмущения теми, кто, по выражению радиопередач, «отказывается работать». Черные мужчины, в свою очередь, ценят труд, но говорят также и о коллективной солидарности. В основе морального лексикона обеих сторон лежит понимание труда как показателя почета в США.

Однако состояние рынка труда в США радикальным образом поменяло схему того, кто что делает и за какое вознаграждение. По сравнению с тем, что было несколько десятилетий назад, среди рабочей силы куда больше женщин и расовых меньшинств: около 47% работников на сегодняшний день — женщины, по сравнению с 38% в 1970 году, а 36% небелого населения среди рабочих — это почти вдвое большая доля, чем в 1980. Тем временем, доля мужчин с постоянной занятостью снизилась по сравнению с тем, что было 45 лет назад, с 80% до 66%. Вдобавок их работа все менее стабильна — поначалу это объяснялось изменением рода работы, востребованной в экономике, но с 1996 года, скорее всего, основная причина — распространение увольнений как управленческой тактики.

Занятость, следовательно, все еще может быть моральным мерилом, однако ее распределение все менее равномерно. Какие-то мужчины работают слишком много, какие-то — слишком мало, и что те, что другие находятся в плену условий, не целиком ими созданных. У мужчин из верхнего социального слоя работа отнимает все больше часов ежедневно, те же, кто оказался внизу, как Гэри, могут столкнуться с отчаянием, безнадежностью и даже, как недавно было выявлено, снижающейся продолжительностью жизни. И изменившееся отношение мужчин к работе ведет к изменившимся отношениям дома.
Мужественность долгое время подразумевала определенное отношение к работе, и несмотря на усиление феминизма, традиций активного отцовства и культуры «бездельников» (slacker); сейчас это проявляется еще сильнее. В 1979 году еще существовала некая логика в связи между заработком и временем работы: чем больше зарабатываешь, тем меньше работаешь. 20% рабочих с наименьшим доходом с более высокой вероятностью, чем 20% с наибольшим, работали в долгие смены. К 2006 году ситуация стала обратной. Теперь чем больше денег зарабатывают мужчины, тем больше вероятность, что они работают, как говорится, в «убойные смены». Что стоит за этой переменой? Почему богатые мужчины вдруг стали работать дольше?

Ученые все еще спорят о причинах. Некоторые говорят о «сверхурочных премиях», которые зарабатывают профессиональные менеджеры, то есть о дополнительной плате, которую они получают за практически постоянную доступность и работу. Другие отмечают разброс в зарплатах внутри профессий, становящийся стимулом для сверхурочной работы (мужчины хотят зарабатывать больше, чем парень за соседним столом). Третьи считают, что виной этой тенденции — тревожность, вызванная нестабильностью на рынке труда для офисных работников в 1980-е и 1990-е годы.

Но эти объяснения игнорируют эмоциональную сторону работы, ее значительную способность поведать нам что-то о нас самих. Для мужчин она является признаком почетной мужественности, как это видно в моральном кодексе «преданности труду», требующем огромных затрат времени и эмоциональной привязанности к карьере или работодателю.

Мужчины в классе профессиональных управляющих в большом выигрыше от этой трансформации труда. Для них «нестабильность» может являться «гибкостью», позволяющей им переходить из компании в компанию в поисках наилучшего места для их навыков. Хорошо образованные работники с меньшей вероятностью пострадают от сокращения должностей, чем промышленные рабочие или работники в сфере услуг, а когда такое все же случается, они меньше теряют в денежном плане.

Тем не менее, стоит помнить, что даже на самом верху выбор может быть странным образом ограничен. Для большинства мужчин выбор состоит лишь в том, чтобы усиленно трудиться или сойти с дистанции. Этот сценарий «все или ничего» имеет значительные последствия для мужчин, женщин и их семей, мешая многим мужчинам тратить желаемое время на роль отцов, лишая многообещающей карьеры женщин, не согласных на экстремальные графики, и создавая среди гетеросексуальных пар семьи, которые могут развалиться из-за несовместимых целей и возможностей или подчиниться более традиционным нормам, чем планировалось обоими партнерами.

Перемены в природе занятости, возможно, вынудили профессионалов ускорить бег, но прочим мужчинам пришлось вовсе сойти с дистанции. За последние 50 лет число мужчин, работающих полный день, упало с 83% до 66%. За время с 1970-х по 1990-е годы доля уволенных работников-мужчин в расцвете лет почти удвоилась. Эти изменения стали особенно резкими для черных мужчин, отчасти потому, что непропорционально большое количество чернокожих американцев было занято в сокращающемся промышленном секторе, не говоря уже о непропорциональном влиянии тюремного заключения.

У тех же мужчин, что продолжили работать, перестала расти зарплата, а покупательная способность средней часовой оплаты падает уже больше сорока лет — с 1973 года. Этим переменам сопутствовало увядание профсоюзов, в которых, по последним данным, состоят лишь 6,6% работников частного сектора. На сегодняшний день в США в полтора раза больше работающих неполный день, чем членов профсоюзов.

Каково это — ценить и воспринимать что-то как основную меру достойной жизни, когда этого становится все меньше? Как мужчины смиряются с высокой вероятностью неудачи, особенно те из них, у кого есть лишь среднее образование и которые более чем втрое чаще становятся безработными, чем выпускники колледжей? Если работа — это то, что делает тебя мужчиной, что делать, когда работа пропадает?

Один из вариантов — разозлиться. Собирая материал для новой книги о незащищенности в сфере труда, я беседовала с мужчинами, которых уволили с работы - их гнев, или (что чаще всего) искаженная обида, произвели сильное впечатление. Многие из них, как и бывший продавец Гэри, не сердились на своих работодателей. Однако дома они вели себя несколько иначе. «У меня сложилось четкое представление об отношениях и о том, как к ним относятся женщины, — сказал Гэри с уверенностью. — Я сталкиваюсь с этим всю жизнь».О своих третьих серьезных отношениях он говорил так: «Мне обидно, когда люди поступают безответственно». Он жаловался, что «брак можно выбросить, словно пустую банку пепси». Когда вокруг столько неопределенности, злость на женщин добавляет Гэри уверенности в себе.

Почему отношение мужчин к работе так и не изменилось? 2 часть